Они ехали рядом, и это было приятно. Граф, желая избежать тягостного молчания, рассказывал о жизни при дворе. О восхитительном Версале с великолепной Зеркальной галереей, о королевских обедах, где одних только супов подавали несколько штук. Она слушала его и улыбалась. А однажды даже рассмеялась, и его лицо при этом озарилось радостью.

Они въехали в ворота замка уже в сумерках.

Не доехав до крыльца, граф попридержал коня, обернулся и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

— Вы обворожительны, мадемуазель. Уверен, я не первый, кто говорит вам об этом, и единственное, о чем я жалею в эту секунду, это о том, что имел счастье познакомиться с вами только сейчас. Я упустил столько минут и часов, когда мог наслаждаться вашим обществом.

Он не позволил выбежавшему во двор лакею помочь Амели слезть с лошади — он сделал это сам. И когда она, спрыгивая на землю, оперлась на его плечо, почти прошептал:

— Я сделаю все, чтобы добиться вашего расположения.

И уже помогая ей подниматься по ступенькам крыльца, поднес ее руку к губам.

Из настежь распахнутых дверей лился мягкий свет. Было светло и от огней свечей в канделябре, что держал в руке стоявший у дверей лакей.

Амели почувствовала, как задрожала его рука, касающаяся ее ладошки. Он чуть отстранился и посмотрел на нее почти с ужасом. Она поняла — он увидел дракона на ее запястье.

14. Башня замка д'Эстен

Ночью Амели спала плохо, прислушивалась к каждому шороху, к скрипу дверей. Ей приснилось, что к ним в спальню пришел граф — она явно видела грусть в его глазах и улыбку на четко очерченных и неярких губах. Ей казалось, она даже завитки пересчитать может на кружевах его белоснежной рубахи. Картинка была такой ясной, что Амели проснулась, вскочила с кровати.

Конечно, в комнате никого не было. Она подошла к окну, отодвинула тяжелую штору. Ярко светила луна, и на дорожке, что вела к воротам, между двумя рядами аккуратно подстриженных невысоких деревьев, видна была темная фигура. Двигался мужчина медленно — не шел куда-то целенаправленно, а гулял.

Амели была почти уверена, что это — граф. Или ей хотелось, чтобы это оказался именно он, и она наделяла плохо различимую фигуру его чертами — ростом, комплекцией, осанкой.

Это было неразумно, даже по-детски. Что ей за дело было до графа д'Эстен? Она ничего не знает о нем, а он — о ней. Но отчего-то было безумно приятно думать о том, что это из-за нее он не может уснуть. И о том, что именно о ней он мечтает, гуляя по парку лунной ночью. И о том, что он — именно тот, кто спасет ее от дракона.

Она не выспалась, и утром Ирэн пришлось с тяжкими вздохами запудривать темные круги у нее под глазами.

Атмосфера во время завтрака была напряженной, если не сказать — тягостной. После необходимой церемонии представления девушек графу, за столом не были произнесены и несколько десятков фраз — Луиза спросила брата, как прошло его путешествие в столицу, он коротко ответил, что хорошо.

Валери вообще не поднимала взгляд от тарелки, Амели же осмелилась бросить пару взглядов на хозяина, но убедившись, что он даже не смотрит в ее сторону, вернулась к еде.

Некоторое оживление произошло только после того, как граф сообщил, что герцога со свитой следует ожидать уже сегодня к ночи. Луиза сразу запаниковала. В отличие от брата, она уже знала, что им предстоит принимать не просто внука Людовика Четырнадцатого, но будущего испанского короля.

— Уверяю тебя, подобное беспокойство совершенно ни к чему, — граф был невозмутим. — Его высочество весьма неприхотлив. К тому же, они пробудут в замке не более двух-трех дней. Не сомневаюсь, ты уже должным образом подготовилась.

Графиня с тревогой посмотрела на Амели.

— Анри, может быть, будет разумнее, если эти три дня девушки проведут вне замка? Мадам Камбер могла бы разместить их в деревне. Общение с чужими мужчинами может оказаться опасным. Ты же понимаешь — Амели должна быть осторожна. Но она так прелестна, что, боюсь, может вызвать не вполне пристойные мысли у кого-то из наших гостей.

Мадемуазель Легран густо покраснела, и даже Амели почувствовала себя неловко. Но граф не обратил на них никакого внимания.

— Об этом тоже не стоит думать. Его высочество не любитель интрижек, он серьезен не по годам. Остальные же гости не осмелятся хоть чем-то обидеть кузину хозяина.

Луиза наклонила голову, принимая его доводы, и попросила:

— Не будешь ли ты любезен показать Амели нашу башню? Она давно уже просится туда, но я не позволяла ей пойти одной или в сопровождении кого-то из слуг. К тому же, ей будет полезно поупражняться в разговоре с настоящим дворянином — как выяснилось, ранее у нее не было такой возможности. Она должна быть в состоянии поддерживать беседу с нашими гостями.

Про Валери они все время забывали, но мадемуазель Легран на это не жаловалась

— ей было комфортно в небольшой графской библиотеке, где она могла взять в руки первые издания книг тех авторов, которых любила с детства — Мадлен де Скюдери, Мадлен де Лафойет, Жана де Лафонтена, Пьера Корнеля. Читать «Принцессу Клевскую» тысяча шестьсот семьдесят восьмого года выпуска было восхитительно!

— Мадемуазель позволит мне сопровождать ее во время прогулки? — граф склонился к ее руке, но сделал это так буднично и спокойно, что Амели расстроилась.

Она присела в легком реверансе, а после послушно пошла за ним по длинному мрачному коридору. На открытую площадку на самом верху башни вели несколько сотен ступеней. Граф поднимался неторопливо, но Амели все равно едва поспевала за ним. Не одолев и трети пути, она остановилась и прислонилась к холодной шершавой стене.

— Простите, вы устали? — граф обернулся, но не сделал по направлению к ней ни шага. — Может быть, стоит вернуться назад? Я не подумал, что такой подъем будет утомителен для женских ножек.

Амели стиснула зубы. Ну, уже нет! Она поднимется на эту башню, и она будет стоять на смотровой площадке рядом с ним, и он снова подаст ей руку — даже если ради этого ей придется грохнуться в обморок.

Они сделали еще две остановки — Амели переводила дыхание, набиралась сил. Граф не помогал ей и не делал попытки с ней заговорить.

Когда лица коснулся легкий ветерок, она взбодрилась. Хотя как таковой площадки там не было. Было обычное помещение с узкими окнами. Но вид из этих окон открывался такой, что Амели ахнула. И столько восторга было в ее глазах, когда она смотрела с высоты на казавшиеся крохотными деревенские домики с черепичными крышами, и на изгибы реки, и на поросшие деревьями горные склоны, что граф не смог не улыбнуться. Это были владения д'Эстенов, и ему было приятно, что она оценивает их по достоинству.

— Надеюсь, вы не разочарованы, что поднялись сюда? — голос у него тоже заметно потеплел.

Ей не требовалось отвечать — ответ был написан у нее на лице. Она подбежала у другому распахнутому окну. Ветер разлохматил волосы, за секунду разрушив плоды получасовых стараний Ирэн. Светило солнце, и все вокруг было таким ярким и новым, что она засмеялась.

— Мне тоже нравится бывать здесь — даже в плохую погоду, — граф наблюдал за ней все с той же мягкой улыбкой.

Амели повернулась к нему, помедлила минуту и все-таки задала вопрос:

— Ваше сиятельство, а я? Я совсем не нравлюсь вам?

Он вздрогнул, улыбка сбежала с губ, и Амели сразу почувствовала холод.

— Вы — самая красивая девушка, какую я когда-либо видел, — он развернулся, направился к лестнице и хрипло бросил через плечо. — Но я не должен был вам это говорить.

15. Кое-что о герцогах

Поужинать в тот день им так и не довелось. Ждали герцога со свитой и трапезу откладывали и откладывали. Граф, как стемнело, уехал встречать гостей, а графиня — расфуфыренная, с толстым слоем румян и пудры на лице, в шикарном необъятном платье — парилась в зале, служившем столовой. Придирчиво оглядывала роскошный, весь заставленный серебряной посудой стол, беспокойно поправляла приборы. Конечно, им не тягаться с Версалем, да этого от них никто и не ждет, но всё же принять принца королевской крови следовало достойно.